Акционеры ЧТПЗ, а есть ли у вас совесть?

74-летняя пенсионерка-инвалид Галина Тихоновна Тарасова в течение 3-х лет тщетно пытается доказать, что её сына убили на стройплощадке ЭСПК.

Пятого мая 2010 года около 9-ти утра на строительной площадке будущего электросталеплавильного комплекса Первоуральского новотрубного завода (ЭСПК ПНТЗ), в канале водяной разводки (глубиной 4,2 м) под не ограждённым технологическим проёмом было обнаружено тело 47-летнего Тарасова Олега Геннадьевича, заместителя главного инженера по энергетическому оборудованию строящегося объекта.

31 мая Олегу Геннадьевичу исполнилось бы 48 лет. А накануне, 4-го мая, он первый день как вышел из отпуска и должен был заниматься приведением в порядок документов за апрель. В его обязанности, в том числе, входило и подписание актов выполненных работ для предъявления их к оплате. Объем выполненных работ за апрель был представлен на сумму 18 миллионов рублей.

Мать Олега Тарасова убеждена в том, что ее единственного сына убили. Чтобы доказать это, её семье пришлось пройти все "круги ада" бесконечных судебных инстанций, как на уровне города, так и области.

Последнее заседание суда по этому делу в Ленинском районе г. Екатеринбурга состоялось 26 декабря 2012 года. Но до сего дня Галина Тихоновна не получила решение судьи Селивановой, отказавшей родственникам в законном праве на проведение посмертной судебно-медицинской экспертизы для выявления истинной причины гибели её сына. Уже пятый месяц судья Селиванова не может обосновать свой отказ и сознательно нарушает сроки по предоставлению решения.

Мы встретились с Галиной Тихоновной Тарасовой, и она согласилась ответить на наши вопросы.

- Галина Тихоновна, когда Вам сообщили о смерти сына?

- 5-го мая, в день обнаружения тела Олега, во второй половине дня, к нам домой приехали начальник строящегося ЭСПК Ряполов Андрей Геннадьевич со своим замом. Проникновенно глядя мне в глаза, они стали рассказывать, как Олег шел по неосвещённому подвалу, и, видимо, ему стало плохо, тогда он присел на трубу (кстати, на тот момент свежеокрашенную, но краска почему-то не оставила следов на одежде). Потом сын упал головой вниз и умер от сердечного приступа. Но это была всего лишь проникновенная, со слезой в голосе, преамбула для того, чтобы сказать главное (ради чего они, собственно, и пришли): поскольку смерть-то естественная, то никакой материальной помощи от завода семье (а у Олега остались двое сыновей) не положено. Так что, мол, извиняйте, но рассчитывать вам не на что, справляйтесь своими силами. Заметьте, всё это происходило до вскрытия тела.
До меня дошли слухи (которые, конечно, к делу не пришьешь, а суда за клевету я не боюсь), что сразу после обнаружения тела Олега заводское начальство пригласило всех причастных к расследованию причин его гибели и поставило им задачу: свести разбирательство к естественной смерти. Для них это во всех отношениях был крайне удобный диагноз.

- Когда родственникам разрешили увидеть тело Олега Геннадьевича? И какие основания у Вас полагать, что его убили?

- Тело Олега мы увидели только 6 мая, на следующий день после его обнаружения. Мы были в шоке от увиденного: голова раздута, на правом виске и в ухе рана, через все лицо - ссадина, на лбу - вмятина, фаланги левой кисти синие, нос свёрнут на бок, верхние зубы вывернуты, на шее - какие-то красные полосы и другие множественные повреждения на теле.

- А что было написано в протоколе осмотра тела?

- Там было написано, что телесные повреждения отсутствуют, хотя на тот момент труп еще даже не осматривали. Судмедэксперт отказался спускаться в тоннель, так как там было грязно, и стояла вода. Когда тело подняли наверх, он тоже не смог к нему подойти из-за того, что вокруг толпилось много народу.

- К каким выводам пришло следствие?

- Следователь следственного комитета Могильников с самого начала с откровенно циничной ухмылкой всё твердил мне, мол, смерть-то естественная, о каком возбуждении уголовного дела вы вообще говорите? Он даже не счел нужным допросить тех, кто сразу оказался на месте происшествия и осматривал тело Олега, - криминалиста УВД Дрокина и инспектора по технике безопасности Носова. Взамен несговорчивого Носова из Екатеринбурга прислали инспектора Шустермана, но и он пришел к тому же выводу, что и Носов, - гибель Олега напрямую связана с нарушением техники безопасности, так как имело место падение в не огражденный проём. Шустерман позволил себе написать своё, отличное от комиссии, мнение, за что на него обрушились угрозы со стороны руководства группы ЧТПЗ, а также гонения со стороны непосредственного начальства - областной инспекции.
Обо всём этом говорилось в суде, но суд, видимо, не счёл эти факты существенными.

- Но ведь было же вскрытие? Что оно показало?

- Вскрытие проводилось 5 мая, в день обнаружения тела, в 16 часов, судмедэкспертом Попковым в присутствии следователя Могильникова. Попков сделал вывод, что смерть наступила от острой коронарной недостаточности. Но морфологический материал этот диагноз опровергает: нет разрыва бляшек, нет некроза миокарда, нет тромба. Был спазм коронарных сосудов. На вопрос в суде, чем вызван этот спазм, Попков ответил, что он не кардиолог, а потому не знает. Несмотря на это, судья Селиванова всё-таки отказала нам в проведении посмертной судебно-медицинской экспертизы за счет родственников.

Кстати, представители группы ЧТПЗ с первых дней судебного заседания были категорически настроены против проведения экспертизы. Если, как они утверждают, смерть Олега была естественной, то почему они выступают против экспертизы? Чего ж тогда им бояться? Но куда матери и бедной вдове с двумя детьми тягаться с такой махиной, как группа ЧТПЗ? Ничего удивительного, что судья с самого начала встала на их сторону.

Мысль о проведении независимой повторной экспертизы возникла у нас еще до захоронения тела. Но нам было отказано. Мы все тогда находились в таком морально угнетённом состоянии, что сил противодействовать этому запрету не было.
22 июня 2011 года адвокат Петров запросил научное заключение по фактам и обстоятельствам гибели Олега. Заключение это подписано заслуженным деятелем науки РФ, профессором УРО РАН, доктором медицинских наук Сарапульцевым, и оно полностью опровергает заключение местного патологоанатома: единственной причиной возникновения острой коронарной недостаточности у Олега явился болевой стресс.

- Вы пытались встретиться с кем-то из работников цеха, кто знал Вашего сына и мог бы пролить свет на причину его гибели?

- Разумеется. Но люди до сих пор боятся говорить правду из-за страха быть уволенными: зарплата в ЭСПК выше, чем средняя по заводу. Даже близкие знакомые словно в рот воды набрали. Мне сообщили, что не только в ЭСПК, но и других цехах ПНТЗ проводились собрания, цель которых была успокоить рабочих, что случай с Олегом – не убийство, а сердечный приступ, закончившийся летальным исходом. 
Могу только предположить, что смерть Олега при строительстве ЭСПК была далеко не единственной. Так что, электросталеплавильный комплекс ПНТЗ построен на крови.

- Вы куда-то обращались с жалобами?

- Легче спросить, куда только мы не обращались за эти почти три года. Во все существующие правозащитные организации, приёмную Президента на Урале, к уполномоченному Президента в УрФО Винниченко, в прокуратуры всех уровней (возможно, ещё кого-то забыла), во все инстанции – не по одному разу.

8 декабря 2012 года я написала сразу по трём адресам: заместителю Генерального прокурора в УрФО Пономарёву, прокурору Свердловской области и начальнику Следственного Комитета РФ по Свердловской области, направив подборку документов за три года с юридическим обоснованием на 92-х листах. Результат был ожидаем: доводы заявителей заслуживают внимания и требуют проверки. После чего (уже в который раз!) документы вернулись в те же органы, на бездействие которых мы жалуемся. 
Замкнутый порочный круг, разорвать который нам не под силу.

- Галина Тихоновна, у Вас есть собственная версия гибели Олега?

- Да, конечно! Мой сын был не только грамотным специалистом, но и на редкость принципиальным бескомпромиссным человеком. Я предполагаю, что еще с утра 4 мая Олег мог отказаться подписывать акты выполненных работ по монтажу энергооборудования по причине плохого качества или, возможно, какой другой причине. Поэтому настороживший меня срочный вызов на стройплощадку ЭСПК (а у нас с сыном были близкие, доверительные отношения, и он во всём делился со мной) в конце рабочего дня, скорее всего, был кем-то спровоцирован с целью заставить его подписать документы на самой строительной площадке, возможно, с помощью угроз и насилия. А следователь Могильников даже не счел нужным изучить звонки, поступившие в тот день на служебный и мобильный телефоны Олега. И не опросил сотрудников подрядной организации, которая в тот злополучный день вела работы на данном участке.

Не исключаю, что Олега, возможно, ещё живого, сбросили в заполненный дождевой водой технический проём с высоты более 4-х метров.

Анастасия Добренко

P.S. Галина Тихоновна Тарасова, отчаявшаяся найти правду в судах, правоохранительных и надзорных органах, обращается ко всем, кто может являться очевидцем, случайным свидетелем трагедии, произошедшей с её сыном, Тарасовым Олегом Геннадьевичем, 4 мая 2010 года на строительной площадке электросталеплавильного комплекса ПНТЗ (ЭСПК ПНТЗ).

Если кто-либо располагает информацией о данном событии, Галина Тихоновна убедительно просит позвонить по тел: 66-95-86.