Исчезновение Темнейшего...

Восковые свечи таяли, дурман-трава дымила – кружила головы. Старый колдун варил зелье в котле по мемельскому обычаю.

Лучшие люди стольного града Москвы глядели в котел и поеживались…

-Куда царя-батюшку дели ироды окаянные? – родовитый боярин, предлагавший отдать ляхам Псков,  тряс бородой и патриотично всхлипывал. – Неделю уже самодержца нет. Сироты мы несчастные!

- Ливонские газеты пишут, - нашептывал думный дьяк, тайно перешедший в католицизм. – У нашего Темнейшего в свейской земле наложница рожает…

- Люди бают в Кремле переворот и усобица, - перебивая друг друга галдели евреи – ростовщики. – Уж очень многих наш государь на себя ополчил. Тут и ляхи, и ливонцы, и свеи, и все латинство. Да и магометане в крымской земле зубы кажут!

Сильнее всего колбасило юродивого Беню Диктова.
- Тутысь, на днях, - бормотал он, потрясая лохмами и плюясь,. – Из немецкой слободы Немцев шел со своей наложницей хуторянской. Так, откуда ни возьмись, два черкешена и хрясь Немцеву в спину кинжал по самую рукоятку. Темнейший подослал…

- Засиделся на троне государь! Стар стал! Не ловок! – вздыхал кто-то неведомый из темного угла. Лица говорившего было не разобрать, но все его и по голосу угадывали.

- Из Немцева черкешины кинжал достали о бороды свои поганые кровь вытерли и пообещали, что в следующий раз прям в лошадиную морду его вонзят! – продолжал Беня Диктов.

- В какую?

- В лошадиную!

Тут дверь с шумом распахнулась и в проеме появилась Лошадиная Морда.
- Все! – визгливо сказала она. – За кордон валить надо. Царь нашелся. Опричнина теперь у нас.

- Опричь чего? – не понял тугодумный Беня Диктов.

- Опричь нас, идиот! Опричь нас!